«Зеркало Монтачки»: отражение эпохи

Фабула произведения лаконично и точно изложена в аннотации – внезапно жители одной коммунальной квартиры перестают отражаться в зеркалах. Однако это простое предложение не отвечает на вопрос «о чём книга?», а лишь заманивает любопытного читателя, который, увидев такое необычное описание, скорее берётся за чтение в попытках выяснить, как это возможно, что это значит и почему произошло именно с этими людьми.

Читательский интерес подогревает и авторское определение жанра – «криминальная сюита в 23 частях». Ещё не понимая, что значит «сюита» по отношению к литературному произведению, и ожидая интереснейшую детективную историю, которая объяснила бы фантастический «заговор зеркал, отказавшихся отражать своих хозяев», читатель открывает книгу.

«Классика жанра»

Довольно скоро становится ясно, что ни детективной истории с громким разоблачением преступника, ни яркого фантастического сюжета в книге не предвидится. Автор прямо говорит об этом в «Интродукции», первой части романа: «Предписываю себе как повествователю сдержанность, сухость, сжатость и буквальное следование фактам, как бы они ни были заурядны или сверхъестественны». Таким образом захватывающий детектив принимает форму уголовного расследования, наполненного голыми фактами, а фантастический сюжет становится лишь его частью и рассматривается как вполне реальное преступление.

Возникает вопрос – зачем же в реалистическом романе автору понадобился фантастический элемент? И ответ прост – мистическое исчезновение отражений жителей квартиры №72 используется Михаилом Кураевым как средство, гротескно подчёркивающее изъяны действительности и обнажающее проблемы современности. Люди, заставшие Великую Отечественную войну и вынужденные жить в переходную эпоху между «оттепелью» и «перестройкой», уже не знают, кто они, уже не могут найти своё место в жизни. Они перенесли много драматичных, а порой и трагичных событий: блокаду, потерю близких (мужей, детей), тюремный срок, – и теперь не знают, чего ждать от завтрашнего дня. Смирившись со своей судьбой, они, что называется, плывут по течению: «Соединенные лишь по видимости, они жили каждый своей жизнью, утешаясь тем, что и другие живут также. Они даже толком не страдали и уж тем более не возмущались, потому что тогда возмущаться надо было бы всем», «…все в армию идут, все в Ленинград едут». В том, что эти люди перестали отражаться в зеркалах, нет ничего удивительного: таким способом автор показывает, что за внешней оболочкой его героев скрывается пустота.

Поражает, насколько детально в романе описаны судьбы жителей квартиры №72, потерявших внутреннее «я». На первый взгляд может показаться, что перед нами личности с уникальным набором качеств, но, если приглядеться, становится очевидно, что на самом деле ничего особенного, такого, чего не было бы у других, ни у одного героя нет. Даже коронные фразы, которые вроде бы должны отражать индивидуальность «жителей злосчастной квартиры», какие-то невнятные: Окоев то и дело повторяет «не вовремя это», Монтачка практически на любой вопрос или просьбу безучастно отзывается – «ну, надо, так надо», а Гриша Стребулев много раз произносит «Айй», боясь добавить к этому бессмысленному междометию что-то ещё.

Каждый из представленных в романе героев – типичный представитель той или иной социальной группы: культурные интеллигенты (братья Монтачки, Шубкин, Екатерина Теофиловна), госслужащие (Иванов, Окоев), бывшие рабочие и крестьяне (Стребулевы, Подосиновы). Этим и объясняется детальность описания их жизней – они олицетворяют целый народ, покорившийся, тихий и обезличенный.

Поэтому даже при наличии выдуманного автором события читатель без труда понимает: роман «Зеркало Монтачки» не про фантастику – он как раз о реальности. Остросоциальный, философский, а местами даже исторический, он заставляет задуматься о том, в каком мире мы живём, кем в нём являемся и насколько от него зависим.

А вот в структуре произведения долго разбираться не придётся, несмотря на то что повествование затрагивает разные временные промежутки и истории разных героев. В этом плане роман максимально понятен – «Зеркало Монтачки» и вправду напоминает сюиту; состоит из разнохарактерных самостоятельных частей, объединённых общим замыслом. Каждая из них повествует о чём-то своём: о конкретном персонаже или историческом событии, о настоящем или прошлом.

Некоторые части («Вещественное доказательство», «Добро пожаловать в Алексеевский равелин!», «Теорема о призраках») вообще не связаны с развитием действия, в них автор излагает свои мысли об отношениях человека и власти или рассказывает, например, о природе зеркал и их месте в истории. Иногда он настолько отдаляется от основной сюжетной линии, что читатель невольно начинает задаваться вопросом «А зачем я это читаю? К чему мне эта информация?», но ровно в этот момент Михаил Кураев, словно прочитав мысли, возвращается к главному действию: «Зачем в истории, где автор ведёт тончайшее расследование происшествия, стоящего за гранью преступления, так много и подробно говорить о Грише, вспоминать Гришу, не приближаясь при этом ни на шаг к заветной цели? Но по всем законам построения интриги и острого сюжета читатель приближается к ответу, к разгадке именно в ту минуту, когда сам-то думает, что удалился от цели бог знает как далеко».

Кстати, подобные авторские фразы, имитирующие диалог с читателем, появляются в романе неоднократно и выглядят очень даже естественными и уместными. Они создают образ автора как реального собеседника, который рассказывает историю, попутно делясь своими мыслями и переживаниями. Конечно, такой эффект достигается не только с помощью предложений, обращённых к читателю, но и с помощью близкого к разговорному слогу, который сохраняется на протяжении всего повествования, и с помощью ненавязчивого авторского юмора. А первую и последнюю части Михаил Кураев и вовсе отводит под «общение» с читающими его произведение: в «Интродукции» он вводит нас в курс дела, а в главе «Читателю доверительно» делится тем, что в один прекрасный день и сам «не обнаружил своего отражения ни в одном из пяти домашних зеркал». Благодаря доверительному тону и простому языку роман читается легко, а рассказанная автором история воспринимается правдивой от первого до последнего слова, несмотря на всю мистику, о которой он говорит и рассуждает.

Не вписываясь в рамки классических жанров, Михаил Кураев сконструировал свой, наиболее пригодный для выражения задуманного, и сделал это блестяще. Форма сюиты позволяет автору легко перемещаться между прошлым и настоящим, полноценно раскрывая каждого персонажа и при этом не запутывая читателя, а приставка «криминальная» обращает внимание на социальную проблематику произведения. Лучше и не придумаешь.

Петербург-Ленинград

Говоря о романе «Зеркало Монтачки», невозможно обойти стороной представленный в нём образ Санкт-Петербурга. Город у Михаила Куравева – не просто место действия, а самостоятельный персонаж, со своим характером (который выражается через олицетворённую погоду), прошлым и настоящим.

Казалось бы, какое отношение Алексеевский равелин, возведённый в 1733-1740 годах, имеет к героям романа, даже не заставшим это время? Или зачем, например, автор рассказывает о церквях и храмах, которые посносили или позакрывали в советскую эпоху? Для чего упоминает о блокаде Ленинграда? Всё это – история Санкт-Петербурга, часть его биографии, умолчать о которой было бы, как минимум, нечестно, ведь судьбы всех остальных действующих лиц расписаны до мелочей.

Возможно, полноценного героя в городе на Неве разглядят не все читатели, но совсем не обратить внимания на Санкт-Петербург, с такой любовью описанный Михаилом Кураевым, при чтении романа не получится. С изображения города открывается повествование, его истории посвящены целые две части: «Ускользающий город» и «Добро пожаловать в Алексеевский равелин!» – а чего только стоит описание погоды! «Самое характерное в петербургской погоде, самая устойчивая её черта – это неопределённость, словно она сама себя не знает, и поэтому чаще, чем отчётливый снегопад, туман или дождь, не говоря уже о таком редком госте, как солнце, небо занимает серенькая невнятность, заслоняющая от тусклых глаз горожан и солнце, и звёзды, и голубой свод небес во всякое время года», – думаю, читая эти строки, многие жители Санкт-Петербурга улыбнутся, поражаясь их точности.

Неудивительно, что уже через год после публикации, в 1994-м, Михаил Кураев получил премию Правительства Санкт-Петербурга за лучший роман о городе. Автор рассказал о нём оригинально и увлекательно: представил как живого героя и познакомил с читателем; поведал о его тяжёлой, насыщенной противоречивыми эпизодами судьбе. Даже те, кто не относит себя к числу любителей Петербурга, прочитав «Зеркало Монтачки», могут поменять отношение к этому городу, заново открыть его для себя. Ну а те, кто, как и автор, влюблён в Северную столицу, будут только рады полюбоваться ей вместе с ним.

Поиск виноватых

Финал романа автор оставляет открытым. Кто виноват в том, что герои исчезли в зеркалах: власть, нечистая сила, они сами? Почему отражения всё же вернулись, и какую роль в этом сыграла свадьба и смерть одного из жителей квартиры? Михаил Кураев не даёт чёткого ответа на эти вопросы.

Одному читателю возможность самому прийти к какому-то выводу и вывести собственную мораль придётся по душе, у другого же неопределённость, завершающая повествование, вызовет только раздражение. Оно и понятно: когда пристально следишь за сюжетом и на протяжении всего повествования вчитываешься в каждое слово, то ожидаешь, что в конце автор наградит тебя за старания и раскроет хотя бы одну из тайн произведения. Например, открыто назовёт виноватого в описанном происшествии или поделится причиной, по которой героям удалось вернуть их исчезнувшие отражения. А, оказывается, что он сам не знает ответов, он сам потерял отражение в зеркале/внутреннее «я» и понятия не имеет, как это объяснить.

На самом деле, не так уж важно, понравится вам концовка или нет: чтение произведения Михаила Кураева в любом случае окажется не напрасным. Написанный в 1993 году роман «Зеркало Монтачки» сегодня актуален, как никогда, ведь мы в каком-то смысле тоже живём в переломный, кризисный период, прямо как герои произведения Кураева. На их долю выпали «оттепель» (1960-е) и «перестройка» (1990-е), на нашу – пандемия коронавируса, которая разделила жизнь на «до» и «после; стала временем экономических и политических потрясений, неуверенности в завтрашнем дне. Роман Михаила Кураева напоминает нам, людям очередной переходной эпохи, о том, что в сложные периоды истории особенно важно не потерять себя в ворохе событий, особенно важно остаться человеком неравнодушным и по-настоящему живым.