Чарльз Буковски
«Доллар и 20 центов»
Больше всего он любил конец лета, нет, осень, кажется осень, короче на пляже уже было прохладно и ему нравилось сразу после заката шагать по кромке воды, вокруг ни души, а вода казалась грязной, вода казалась гиблой, и чайки не желали спать, терпеть не могли спать. Они опускались, подлетали к нему, охотясь за его глазами, его душой, остатками его души.
Если у тебя осталось немного души и ты знаешь об этом, значит у тебя еще есть душа.
Потом он садился и смотрел на воду, и глядя на воду, трудно было чему-то верить. тому, что, скажем, есть на свете такая страна как Китай или Соединенные Штаты или такое место как Вьетнам, или что когда-то он был маленьким, хотя нет, если вдуматься, в это было не трудно поверить, детство у него было препоганое, его он не забыл. И молодость тоже не забыл: все места работы и всех женщин, потом годы без женщин, а теперь — без работы. Шестидесятилетний бомж. Списан. Ничто. У него был доллар и двадцать центов наличными. За жилье за месяц заплачено. Океан… Он перебрал в уме всех своих женщин. С некоторыми из них ему было хорошо, другие были ведьмами, слегка тронутыми, жесткими и царапались. Комнаты и кровати, и дома, и рождественские праздники, и места работы, и пение, и госпитали, и беспросветность, тусклые дни и ночи и никакого смысла, ни единого шанса.
А сегодня итог шестидесяти лет: доллар и двадцать центов.
Немного погодя он услышал за спиной смех. они притащили одеяла, бутылки, банки пива, кофе, бутерброды. они смеялись, они хохотали. Два парня и две девчонки. Cтройные, гибкие, беззаботные. Потом кто-то из них увидел его.
— Эй, что это такое?
— Господи, я не знаю!
Он не пошевельнулся.
— Это человек?
— Оно дышит? Оно корчится?
— КАК корчится?
Они захохотали.
Он приподнял свою бутылку. В ней еще кое-что оставалось. Сейчас было самое время хлебнуть.
— Оно ШЕВЕЛИТСЯ! Смотрите, оно ШЕВЕЛИТСЯ!
Он поднялся и стряхнул с колен песок.
— У него руки и ноги! У него лицо!
— ЛИЦО?
Они снова засмеялись. Он удивился. Обычно дети не такие. Не злые. Что же тогда эти?
Он подошел к ним.
— Старости не стыдятся.
Один из парней доканчивал банку пива. Он отбросил ее в сторону.
— Стыдно годы даром тратить, папаша. А ты по-моему только зря небо коптил.
— Я все еще порядочный человек, сынок.
— А если одна из этих девок подставит тебе свою киску, папаша, что ты сделаешь?
— Род, не выражайся!
Это заговорила молоденькая девушка с длинными рыжими волосами. Она распустила их на ветру, казалось, вся она отдается на волю ветру, крепко упираясь ногами в песок.
— Так как же, папаша? Что ты сделаешь? А? Что ты сделаешь, если одна из этих девок на тебя ляжет?
Он повернулся, обошел их одеяло и по песку побрел к дощатой дорожке.
— Род, ну зачем ты так издевался над этим старикашкой? Иногда я тебя просто НЕНАВИЖУ!
— А НУ ИДИ СЮДА, крошка!
— НЕТ!
Он обернулся и увидел как Род несется за девушкой. она завизжала, потом засмеялась. Род поймал ее и они упали на песок, борясь и хохоча. Он увидел что другая пара стоит и целуется.
Он дошел до дорожки, сел на скамейку и стер с ног песок. потом он обулся и через десять минут уже был в своей комнате. Он разулся и, не включая света, вытянулся на кровати.
В дверь постучали.
— Мистер Снид?
— Да?
Дверь приоткрылась. Это была квартирная хозяйка — Миссис Коннерс. Миссис Коннерс было шестьдесят-пять лет, он не мог разглядеть ее лица в темноте. Он был рад что не может разглядеть ее лица в темноте.
— Мистер Снид?
— Да?
— Я сварила суп. Я сварила хороший суп. Принести вам тарелочку?
— Нет, мне не хочется.
— Ох, ну же, Мистер Снид, хороший суп, очень хороший суп! Давайте я принесу вам тарелочку!
— Ну ладно.
Он встал и в ожидании сел на стул. Она оставила дверь приоткрытой и свет из коридора проникал в его комнату. Пучок света, один лучик падал на его ноги и колени. Туда она и поставила суп. Тарелку супа и ложку.
— Вам понравится, Мистер Снид, я готовлю хороший суп.
— Спасибо, — сказал он.
Он сидел и смотрел на суп. Желтый как моча. Это был куриный суп. Без мяса. Он сидел и смотрел на маленькие пузырьки масла. Он сидел так некоторое время. Потом он вытащил ложку и положил ее на комод. Поднес тарелку к окну, отцепил экран и тихо вылил суп не землю. поднялась тоненькая струйка пара. Потом она растаяла. Он поставил тарелку на комод, закрыл дверь и снова лег на кровать. Было еще темнее чем раньше, ему нравилась темнота, в темноте был смысл.
Напряженно прислушиваясь, он уловил шум океана. Некоторое время он слушал океан. Потом он вздохнул. Один раз глубоко вздохнул и умер.
Фото: brodude.ru